26 февраля - День Памяти Всеволода Эдуардовича Багрицкого
26 февраля 1942 года Всеволод Эдуардович Багрицкий, техник-интендант первого ранга, писатель, редактор газеты Второй Ударной армии был убит осколком бомбы...
“27 февраля привезли мертвого нашего сотрудника – молодого двадцатилетнего поэта Всеволода Багрицкого. Очень славный, неиспорченный паренек, подававший большие надежды в будущем... Смерть, видимо, была мгновенной – осколок попал в позвоночник. Осколок вражеской бомбы пробил и полевую сумку, и тетрадь с надписью «Стихи», и письмо матери. Все это мы послали в Москву, товарищу Фадееву”. Похоронили Всеволода Багрицкого возле села Сенная Кересть. На сосне, под которой похоронен Багрицкий, вырезано несколько перефразированное четверостишье Марины Цветаевой:
Я вечности не приемлю,
Зачем меня погребли?
Мне так не хотелось в землю
С родимой моей земли.
Могила В. Багрицкого на долгие годы была потеряна, так как находилась в долине смерти – месте, где погибла 2-ая Ударная Армия. Помог её найти известный поисковик Н.И. Орлов. Вот выдержки из его воспоминаний:
Хочу остановиться на одном интересном эпизоде. Сразу после окончания войны ко мне приезжал мой друг Юра Фролов, он в войну был партизаном, а после войны его с друзьями послали работать в министерство госбезопасности, потому что у нас много оставалось предателей, немцами были оставлены различные агенты. Ребята отлично знали местность, всю подноготную людей, которые занимались предательством. Юра узнал, что я живу в Мясном Бору, и однажды ко мне приехал.
В то время Мясной Бор был мало населен, и за два-три года после войны там появилось очень много дичи, которая быстро размножилась, ведь в лес - то никто не ходил, поэтому были в нем отличные тетеревиные тока. Мы с Юрой ходили на охоту, и однажды он стал вспоминать свои походы по этим местам. Он отлично всё помнил и рассказывал, например, как они проскакивали на вагонетках под бомбежками, когда их посылали в тыл волховской бригады; помнил выходы за продуктами; помнил аэродром, который находился в Новой Керести, на охране которого они стояли. И вспомнил он такую вещь: недалеко от Новой Керести, рядом с аэродромом, похоронен был сын поэта Эдуарда Багрицкого Всеволод.
Для меня это было неожиданностью. Эдуарда Багрицкого мы все знали со школьной скамьи. Правда, о сыне его я ничего не слышал, о нем ничего не писалось. А Юра говорит: "Сын тоже поэт был, потому что надпись такая была или на сосне, или на дубе, не помню: Здесь похоронен поэт Волховского фронта Всеволод Багрицкий. Если мне память не изменяет, я в газете "Отвага" видел его стихи тех времен. Мы "Отвагу" получали, читали эту газету".
Потом, когда стали поступать письма от ветеранов, это ещё до моей поездки в Москву, мне пришло письмо. Писал бывший кавалерист из конницы Гусева о том, где похоронен Всеволод Багрицкий. Он прислал схемку, где был обведен кружочком район захоронения. Я с этой схемой ходил туда несколько раз. Место я нашел. Возле аэродрома стояло полно машин разбитых, самолетов. Немцы часто обстреливали аэродром. Он был очень знаменит, этот аэродром. Туда привозили продукты, вывозили раненых. Но вот конкретное место было трудно найти, потому что деревья были спилены, лес покалечен. Но я всё же искал, очень долго и упорно, эту могилу.
Когда была напечатана в газете статья М. З. Сумского о моей работе, я получил письмо от Лидии Густавовны Багрицкой. Она жила в Лаврушинском переулке у своей сестры, Софьи Густавовны Шкловской. Она инвалид, и она меня просила: уважаемый Николай Иванович, прошу Вас, чтобы Вы нашли косточки моего сына Всеволода. Хочу похоронить его рядом с его отцом. Отец похоронен был на Новодевичьем кладбище, хочу, чтобы сын тоже лежал там. Ещё писала о том, что она уже плиту на кладбище положила с написанным на ней именем сына, которую по её просьбе сделали в союзе журналистов. Но он-то, писала она, - лежит у вас там...
И вот, когда я был в Москве у Смирнова, я вспомнил в разговоре с ним об этом письме, и сказал, что жива мать Багрицкого, и она хотела бы со мной встретиться. Смирнов говорит: мы это сделаем очень просто. Я, выросший на глухой станции, не привык к тому, что в мире есть телефон. Через несколько секунд я уже разговаривал с Лидией Густавовной, и был приглашен к ней домой. Я, в свою очередь, пригласил с собой и Ивана Ивановича Грозного. Увидеть жену Эдуарда Багрицкого было честью для нас. Мы пришли в Лаврушинский переулок, поднялись на шестой этаж Дома писателей - инвалидов, там жили все престарелые писатели наши советские, зашли в небольшую комнату. Встреча запомнилась на всю жизнь.
Лидия Густавовна сказала мне тогда: Николай Иванович, не ищете вы сосну!
Тут я должен вернуться немного назад по времени.
Михаил Зиновьевич подарил мне книжку со своей надписью, в книжке была повесть о Багрицком, написанная Родионовым Николаем Фомичем, секретарем парторганизации газеты "Отвага". В то время он работал в Москве директором студии "Мультфильм". В книжке были описаны похороны Всеволода, и как он погиб. Об этом я расскажу подробнее, когда буду говорить о "Соколе". Так вот, я искал сосну, под которой похоронили Всеволода. Искал её и один, и вместе с ленинградским клубом "Алые паруса". Мы обшарили всю
территорию, все опушки, но сосны с надписью не попадалось.
А потом прочитал повесть, и она меня зажгла. Там написано было: когда Всеволода привезли с поля боя, он был похоронен рядом с редакцией, под молодой сосной, на которой молодой тогда ещё Евгений Вучетич, наш знаменитый нынче скульптор, во время войны работал художником в газете "Отвага", и именно он вырезал на сосне надпись: "Здесь похоронен Всеволод Багрицкий", и внизу четверостишье из Марины Цветаевой, которое любил повторять Всеволод:
Я вечности не приемлю,
Зачем меня погребли,
Мне так не хотелось в землю
С любимой моей земли.
Поэтому я и искал сосну. Так вот, Лидия Густавовна сказала мне, что не было никакой сосны. К ней приходили товарищи по работе, - Моисеев (жалко, что он помер, он умер в 1956 году), это редактор "Учительской газеты", а во время войны - сотрудник газеты "Отвага". Геллер, он тогда ещё жив был.
Как раз они и сказали ей, что никакой сосны не было. Хоронили Всеволода, действительно, рядом с редакцией, на перекрестке дорог. Одна была хорошо наезженная, по ней шли войска туда и обратно, а вторая проходила мимо редакции, вот метрах в ста пятидесяти от неё и похоронили Всеволода. И был поставлен на могиле просто обелиск. Потом редакция переместилась дальше, на запад, и находилась в Огорелье. А могила Всеволода так и осталась там, на перекрестке дорог. И Лидия Густавовна дала мне копию, снятую на кальку с военной карты - двестиметровки этого района. Но, к сожалению, как раз в том месте, где была опушка леса с могилой Всеволода, у карты был обрез. Правда, Геллер нарисовал карандашом схему, которая потом помогла мне в поисках. Он нарисовал путь, которым они ходили в Новую Кересть в баню из редакции.
Я дал слово Лидии Густавовне найти могилу её сына. А потом, уже находясь дома, я получил книжечку воспоминаний Лидии Густавовны о её сыне. Эта книжечка сейчас хранится в Новгородском историческом музее. Его стихи, письма с фронта...
На поиски могилы армейского поэта у Николая Ивановича уходит несколько лет, к поиску подключаются и следопыты созданного им 1968 году первого в Новгородской области поискового отряда «Сокол». После войны вырос новый лес, исчезли военные дороги, местность меняется до неузнаваемости, и все же Орлов находит могилу Всеволода, но к тому времени умирает и Лидия Багрицкая. Останки солдата и поэта остались лежать в могиле, вырытой руками его боевых товарищей. Позже новгородские студенты установят на ней скромный военный памятник, а в 2012 году по инициативе поисковиков, местных охотоведов и просто неравнодушных людей пирамиду со звездой заменят на мраморный обелиск, расчистят и огородят территорию захоронения. Могила Всеволода станет памятным местом Долины смерти.
О найденной Н.И.Орловым могиле В.Багрицкого пишет его сын А.Н.Орлов :
«Было это в 1973 году. Я тот год хорошо запомнил. Мой брат Валера вернулся из армии мы почти в тот же день пошли с ним в лес. … Помнится, где-то здесь была могила Всеволода Багрицкого. Да вряд ли мы ее найдем», – раздумчиво сказал Валера. Повернули на юг. Там тоже были слышны работающие пилы и рычанье трелевочников. На заросшем ольшаником перелеске лежали обломки ИЛ-2: остатки крыльев, бронекорпус, две пушки. Борис их тоже сфотографировал. В стороне у обросшей молодыми деревьями военной дороги – целое кладбище машин. Подошли к лежащей на боку «полуторке», увидели торчащие из-под листвы гранаты РГД. Их был целый кузов! Поковырявшись в гранатах, еще не потерявших свой зеленоватый цвет, пошли дальше. Перейдя через кустарник, на опушке леса увидели деревянный обелиск. Сейчас я не помню, как точно он выглядел, но на фанерной табличке значилось, что это могила Багрицкого. Так вот где его отец нашел... Молча постояли, думая о своем, и пошли дальше. Через минут сорок вышли на еще одну высоту. Здесь тоже было много машин. Колеса, ящики, железные кровати и опять сейфы. Вечерело. Выбрав место посуше, начали готовиться ко сну...»
Всеволод Багрицкий — Баллада о дружбе
Если ты ранен в смертельном бою,
В жестокой сражён борьбе,
Твой друг разорвёт рубаху свою,
Твой друг перевяжет рану твою,
Твой друг поможет тебе.
Был ранен в бою командир Абако́в
Фашистской пулей шальной.
И ветер развеял гряду облаков,
И солнце качалось на гранях штыков…
Был ранен в бою командир Абаков.
На помощь к нему поспешил связной
Товарищ и друг — Квашнин.
Он рану рубахой перевязал.
Потом ползком под откос.
Гудела земля, стучало в висках.
Сквозь дым и огонь в покойных руках
Он дружбу свою пронёс.
Уже вдалеке сражения дым.
Пахнуло травой и ветром лесным.
Жаворонки поют:
«Возьми винтовку мою, побратим.
Возьми винтовку мою.
Возьми винтовку, мой друг и брат.
Без промаха бей по врагу…»
Быть может, они разглядели тогда
В предсмертный последний миг.
Как чёрными крыльями машет беда.
Как в чёрной крови пламенеет вода.
Как гибель настигла их.
Если ты ранен в суровом бою,
В жестокой сражен борьбе,
Твой друг разорвёт рубаху свою,
Твой друг перевяжет рану твою,
Твой друг поможет тебе!
По материалам и с использованием фотографий с сайтов :
Федеральный портал Истории России (histrf.ru)